Мой муж и его родители потребовали тест ДНК для нашего сына я согласилась, но то, что я потребовала взамен, изменило всё
Я никогда не думала, что человек, которого я люблю отец моего ребёнка однажды посмотрит мне в глаза и усомнится, что наш сын его. И вот я сижу на бежевом диване, прижимая к себе малыша, а мой муж Артём и его родители бросают в меня обвинения, будто ножи.
Всё началось с взгляда. Когда моя свекровь, Тамара, впервые увидела Мишу в роддоме, она нахмурилась. Шепотом сказала Артёму, пока я якобы спала: «Он совсем не похож на Соколовых». Я сделала вид, что не слышу, но её слова резали больнее, чем швы после кесарева.
Сначала Артём отмахивался. Мы смеялись, что дети меняются, что у Миши мой нос и его подбородок. Но семя сомнения уже проросло, а Тамара поливала его ядом при каждом удобном случае.
«Знаешь, у Артёма в детстве были голубые глаза», говорила она, поднося Мишу к свету. «Странно, что у него такие тёмные?»
Однажды вечером, когда Мише исполнилось три месяца, Артём пришёл с работы поздно. Я кормила сына на диване, с немытой головой, усталость давила, как тяжёлый тулуп. Он даже не поцеловал меня, просто стоял, скрестив руки.
«Надо поговорить», сказал он.
Я уже знала, что будет дальше.
«Мама с папой думают надо сделать тест ДНК. Чтобы развеять сомнения».
«Развеять сомнения?» хрипло переспросила я. «Ты думаешь, я тебе изменяла?»
Артём заёрзал. «Нет, Аня. Конечно нет. Но они волнуются. Я просто хочу всё прояснить для всех».
Моё сердце упало. Для всех. Не для меня. Не для Миши. Для них.
«Хорошо», после долгой паузы ответила я, сдерживая слёзы. «Хочешь тест? Получишь. Но я хочу кое-что взамен».
Артём нахмурился. «Что именно?»
«Если я соглашусь на это оскорбление, ты обещаешь, что, когда результат подтвердит правду, я решу, что делать дальше. И прямо сейчас, при родителях, ты скажешь, что если кто-то продолжит сомневаться с этим человеком мы больше не общаемся».
Артём замялся. За его спиной Тамара застыла, скрестив руки, глаза ледяные.
«А если я откажусь?»
Я посмотрела ему в глаза, чувствуя, как Миша тихо дышит у меня на руках. «Тогда уходите. И не возвращайтесь».
Тишина повисла густая. Тамара открыла рот, но Артём остановил её взглядом. Он знал, что я не блефую. Он знал, что я никогда не изменяла. Миша его сын, его копия, если бы он только перестал слушать мать.
«Ладно», наконец сказал Артём, проводя рукой по волосам. «Сделаем тест. И если всё подтвердится конец разговору».
Тамара скривилась, будто проглотила лимон. «Это смешно! Если тебе нечего скрывать»
«Мне нечего скрывать», резко перебила я. «А вот тебе есть твоя ненависть, твоё вечное вмешательство. После теста это закончится. Или ты больше не увидишь ни сына, ни внука».
Артём поморщился, но не стал спорить.
Через два дня тест сделали. Медсестра взяла мазок у Миши, пока он хныкал у меня на руках. Артём тоже сдал образец, лицо его было каменным. В ту ночь я крепко прижимала к себе сына, качая его и шепча извинения, которых он не понимал.
Я почти не спала. Артём дремал на диване. Я не могла делить с ним постель, пока он сомневался во мне и в нашем ребёнке.
Когда пришли результаты, Артём прочитал их первым. Он опустился передо мной на колени, бумага дрожала в его руках. «Аня прости меня. Я не должен был»
«Мне не нужно извинений», холодно сказала я, беря Мишу из кроватки. «Попроси прощения у сына. И у самого себя. Потому что ты потерял то, что уже не вернётся».
Но моя битва только начиналась.
Артём стоял на коленях, сжимая доказательство того, во что должен был верить с самого начала. Глаза его покраснели, но я не чувствовала ничего ни тепла, ни жалости. Только пустоту там, где раньше было доверие.
За его спиной застыли Тамара и его отец, Николай. Губы Тамары побелели от злости. Она не решалась встретиться со мной взглядом. Хорошо.
«Ты обещал», спокойно сказала я, покачивая Мишу, который смеялся, не понимая семейной бури. «Ты сказал, что если тест всё прояснит, ты отрежешь всех, кто продолжает сомневаться».
Артём сглотнул. «Аня, пожалуйста. Она же моя мать. Она просто волновалась»
«Волновалась?» я резко рассмеялась, и Миша дёрнулся. Я поцеловала его мягкие волосы. «Она отравила тебя против жены и сына. Назвала меня обманщицей только потому, что не может контролировать твою жизнь».
Тамара шагнула вперёд, голос дрожал от ярости. «Аня, не будь драматичной. Мы поступили, как поступила бы любая семья. Надо было убедиться»
«Нет», перебила я. «Нормальные семьи доверяют друг другу. Нормальные мужья не заставляют жён доказывать, что дети их. Вы хотели доказательств? Получили. Теперь получите кое-что ещё».
Артём растерянно посмотрел на меня. «Аня, что ты имеешь в виду?»
Я глубоко вздохнула, чувствуя сердцебиение Миши. «Я хочу, чтобы вы все ушли. Сейчас».
Тамара ахнула. Николай закашлялся. Артём широко раскрыл глаза. «Что? Аня, ты не можешь это же наш дом!»
«Нет», твёрдо сказала я. «Это дом Миши. Мой и его. А вы его разрушили. Вы усомнились во мне, унизили меня. Мой сын не будет расти там, где его мать называют лгуньей».
Артём вскочил, злость вытеснила вину. «Аня, будь благоразумна»
«Я была благоразумна», резко сказала я. «Когда согласилась на этот мерзкий тест. Когда терпела, как твоя мать критикует мои волосы, мою готовку, мою семью. Я была благоразумна, пуская её в нашу жизнь вообще».
Я встала, крепче прижав Мишу. «Но с меня хватит. Хочешь остаться? Ладно. Но твои родители уходят. Сегодня. Или уходите все
