Когда ты уже исчезнешь наконец? прошептала моя невестка у моей больничной кровати, не подозревая, что я всё слышу, а диктофон записывает каждое слово.
Когда ты уже исчезнешь? повторила она.
Её дыхание было тёплым и пахло дешёвым кофе. Она думала, что я без сознания просто тело, набитое лекарствами.
Но я не спала. Я лежала под тонким больничным одеялом, и каждая клетка моего тела дрожала, как натянутая струна.
В ладони, скрытая от чужих глаз, лежала маленькая холодная коробочка диктофона. Кнопка записи была нажата ещё за час до того, как она вошла в палату с моим сыном.
Игорь, она же просто овощ, голос Светланы стал громче, видимо, она подошла к окну. Врачи сказали, динамики нет. Чего мы ждём?
Я услышала, как мой сын тяжело вздохнул. Мой единственный сын.
Света, это как-то неправильно. Она же моя мать.
А я твоя жена! резко парировала она. Я хочу жить в нормальной квартире, а не в этой развалюхе. Твоя мать свою жизнь прожила. Семьдесят лет! Хватит.
Я не шевелилась. Даже дышала ровно, изображая глубокий сон. Слёз не было внутри всё выгорело дотла. Осталась только ледяная, кристальная ясность.
Риелтор говорит, сейчас хорошие цены, не унималась Светлана, переходя на деловой тон. Двушка в центре, после ремонта Мы выручим хорошие деньги. Купим дом за городом, как всегда мечтали. Новую машину. Игорь, опомнись! Это наш шанс!
Он молчал. Его молчание было страшнее слов. Оно звучало как согласие. Как предательство, завёрнутое в слабость.
А её вещи продолжала Света. Половину выбросим. Никому не нужен этот хлам. Эти дурацкие сервизы, книги Оставим только антиквариат, если есть. Вызову оценщика.
В мыслях я усмехнулась. Оценщика. Она и не подозревала, что я успела уладить кое-что важное за неделю до того, как попала в больницу.
Все ценные вещи, каждую, уже давно не было в квартире. Они были в надёжном месте. Как и документы.
Ладно, наконец прошептал Игорь. Делай, как считаешь нужным. Мне тяжело об этом говорить.
Тогда и не говори, дорогой, заворковала она. Я всё улажу сама. Тебе не придётся пачкать руки.
Она подошла к кровати.
Я почувствовала её взгляд: изучающий, взвешивающий. Как будто она смотрела не на живого человека, а на досадную помеху, которая должна вот-вот исчезнуть.
Я лишь сильнее сжала в пальцах гладкий корпус диктофона. Это было только начало. Они ещё не понимали, что их ждёт.
Они вычеркнули меня из своих расчётов. Но совершили огромную ошибку. Старая гвардия не сдаётся. Это последний бой.
Прошла неделя. Неделя капельниц, безвкусных пюре и моей немой игры. Светлана и Игорь приходили каждый день.
Сын садился на стул у двери и утыкался в телефон, словно отстраняясь от происходящего. Он не мог вынести вида моей неподвижности. Или своего предательства.
Светлана же, напротив, чувствовала себя как дома. Она вела себя в палате так, будто была её хозяйкой. Громко болтала по телефону с подругами, обсуждая будущий дом.
Да, три спальни. Огромная гостиная. А участок ты себе представить не можешь! Там можно разбить сад. Нет, свекровь? О да, она в больнице, в очень плохом состоянии. Врачи не дают шансов.
Каждое её слово было записано. Моя коллекция росла.
Сегодня она перешла новую черту. Принесла ноутбук, села рядом с моей кроватью и начала показывать Игорю фотографии домов.
Смотри, какой! А этот? С камином! Игорь, ты вообще меня слушаешь?
Слушаю, глухо ответил он, не отрывая взгляда от пола. Просто это всё как-то странно. Именно сейчас
Что «сейчас»? фыркнула Света. Ждать больше нельзя. Надо действовать. Я уже позвонила нашему риелтору, завтра он приведёт первых покупателей. Квартиру нужно показать в лучшем виде.
Она повернулась ко мне. Её взгляд был холодным и деловым.
Кстати, о вещах. Вчера зашла в квартиру и начала разбирать шкафы. Столько хлама, просто ужас. Эти твои платья вообще старьё Всё сложила в мешки, отдам на благотворительность.
Мои платья. То, в котором я защищала диссертацию. То, в котором отец Игоря сделал мне предложение.
Каждая вещь кусочек памяти. Она выкидывала не просто ткань она стирала мою жизнь.
Игорь дёрнулся.
Зачем ты трогала её вещи? Может, она хотела бы
Что «хотела бы»? перебила Света. Она уже ничего не хочет. Игорь, хватит детского сада. Мы строим _нашу_ жизнь.
Она встала, подошла к тумбочке и бесцеремонно открыла ящик. Её пальцы копошились внутри, натыкаясь на влажные салфетки и упаковки от таблеток.
А документы? Паспорт или что-то ещё? Нужно для сделки.
Вот и всё. Психологическое давление сменилось действием. Теперь она не просто говорила она действовала. Обворовывала меня, пока я ещё дышу.
В этот момент в палату заглянула медсестра.
Анна Павловна, время уколов.
Лицо Светланы мгновенно изменилось. На нём появилось выражение скорби и заботы.
О, конечно. Игорь, пойдём, не будем мешать. Мамочка, мы завтра придём, заворковала она, погладив мою руку.
Её прикосновение было отвратительным. Как будто по коже проползла гусеница.
Когда они ушли, я не открывала глаза, пока шаги медсестры не затихли в коридоре. Потом медленно, с огромным усилием повернула голову. Мышцы онемели, но я справилась.
Достала диктофон, нажала «стоп» и сохранила файл под номером «семь». Потом, нащупав под подушкой второй, кнопочный телефон, который тайком принёс мой старый друг и адвокат, набрала знакомый наизусть номер.
Алло, ответил на той стороне спокойный деловой голос.
Семён Борисович, это я, мой голос звучал хрипло и непривычно. Запускайте план.
